Коленный сустав для хоккея

Чтобы вам было проще вкатиться в этот текст — короткая личная история.

Когда я только переехал в Москву, планы по поводу работы перечеркнула неприятная травма. Я периодически гонял в футбол с технарями Sports.ru и в одну из футбольных пятниц, исполняя финт, вывернул колено. Оно негромко, но довольно четко щелкнуло, будто там что-то надломилось. После резкого выпрямления внутри будто что-то встало на место — и я побежал дальше. В ближайшие три дня щелкало еще два раза, уже совсем в безобидных ситуациях — и на третий раз выпрямление не помогло. Снимок показал порванный мениск. Неделя без движения, операция, восстановление.

В какой-то момент хирург задался вопросом — в чем причина? Для меня было очевидно: форс-мажор, травма во время футбола, с кем не бывает. Он парировал — нет, просто так мениски не рвутся, наверняка внутри уже была какая-то проблема. Через три года я искал спецов, которые объяснили бы мне, почему у хоккеистов большие бедра и ягодицы. Задавая разговору объем, я упоминал Дэйва Кинга, который в книге про работу в Магнитке восхищался тем, как много русские дети на тренировках ходят гуськом и прокачивают четырехглавые мышцы, которые защищают от растяжений паха.  

От этого примера собеседников слегка подбрасывало: «Никакой ходьбы гуськом, у колена отрицательный угол, оно очень быстро изнашивается, это жесть». В этот момент мне стало жутковато: дело в том, что ходьба гуськом — то упражнение, с которым у меня ассоциируется хоккейное детство. Осенью в ожидании льда мы начинали подготовку ходьбой на корточках — с непривычки мыщцы ягодиц и бедер болели так, что трудно было встать. Я не утверждаю, что есть прямая связь между ходьбой гуськом в 10-летнем возрасте и операцией на колене в тридцать, но уверен: мои тогдашние тренеры и тренеры, за работой которых наблюдал Дэйв Кинг, понятия не имели о возможных последствиях интенсивной ходьбы гуськом.

50-минутный телефонный разговор с одним из специалистов, на которых я вышел, Виталием Айнетдиновым, убедил меня, что в базовой подготовке молодых игроков до сих пор много невскрытых проблем — и что до сих пор молодым пацанам дают упражнения, которые приносят отложенный вред. По словам Виталия, на каждом этапе подготовки Россия теряет 30% поколения — из-за травм, обусловленных неправильной ОФП. Мне показалось это чрезвычайно важным, поэтому я предложил Виталию встретиться лично и поговорить об этом подробнее.

Почему именно он наш герой: 

• Летом 2019-го «Нэшвилл» выбрал на драфте русского игрока. Егор Афанасьев – топовый юниор и один из первых клиентов Айнетдинова, они общаются до сих пор.

• Виталий провел сезон тренером по ОФП в юниорской сборной России – той самой, которая проиграла в четвертьфинале домашнего чемпионата мира в апреле 2018-го. В ней должны были сыграть, но не сыграли Андрей Свечников, Григорий Денисенко и Александр Хованов – молодые звезды нашего хоккея; по ходу сезона Виталий поработал и с ними. Кроме того, в этой команде играл Павел Ротенберг. 

• Работая в сборной, Виталий увидел опыт других сборных, заценил финские и североамериканские методики: ему есть с чем сравнивать. 

• Он сам воспитывался в ЦСКА, играл в Высшей лиге и прекрасно понимает, что такое хоккей.

Возможно, не все его идеи — сверхправда, но, по-моему, это очень важное расширение темы проблем в нашем хоккее.

Первый клиент из хоккея – 9-летний Егор Афанасьев. Неправильно выполнял упражнения, все было искривлено

— Ты закончил с хоккеем после 24 и пошел работать тренером в фитнес-клуб. Самые раздражающие ошибки новичков в фитнесе? 

— Там другое. Я работал на тренажерах, ездил на семинары, изучал физиологию, анатомию и через год-два разработал свою методику. Начал работать на резиновых эспандерах, на небольших весах. Карты продавались, я проводил много тренировок, но при этом мало задействовал тренажеры. Клиенты ко мне шли: я старался третьей-пятой тренировкой дать тот результат, о котором просил клиент. Подходило начальство: «Виталь, мы понимаем, что ты продаешь карты, молодец. Но нам не нравится, что ты мало задействуешь наш зал. Эти тренажеры не должны стоять просто так, ты должен на них работать». 

Я говорю — это неправильно. Мне говорят — какая разница, правильно или неправильно. Мы это купили, оно постоянно должно быть в работе. А правильно или неправильно – мы здесь решаем.  

— Как начали работать с Егором Афанасьевым? 

— Я ушел в дорогой фитнес в центре Москвы возле Храма Христа Спасителя. И там познакомился с человеком, который открыл Академию бокса в Лужниках. Он мне сказал: «Видел разных тренеров, никогда не видел такой работы, как у тебя».

Где-то с год проработал в академии. Ко мне подходит директор: «Ты же хоккеем занимался? Мальчишка с родителями пришел, я им сказал, что у нас есть тренер по ОФП, он раньше играл в хоккей. Они заинтересовались, хотят пообщаться». Егору тогда было 8 или 9 лет. 

— О чем был разговор на первой встрече?

— Я покрутил его, растяжку посмотрел. В принципе — по физподготовке средний был игрок. Средняя растяжка, неправильно сделал почти все упражнения, что присед был неправильный, что бег. Коленные суставы работали не так, как в принципе у хоккеиста должны. Все было искривлено. Начал учить его хоккейному шагу, чуть-чуть подкачивать руки, суставы. Прорабатывать связки — на резиновых эспандерах, с небольшими гантелями. Никаких отягчающих весов. Нужно было заложить координацию и развить суставы — потому что в «Динамо» его уже заставляли силовые упражнения делать. 

По Егору у меня целый талмуд с результатами с 9 лет. Всегда могу посмотреть – [как работал] человек, который достиг определенной цели.

— Что удалось развить лучше всего?

— Вообще поменялась структура его игры, смысл нахождения на льду. Он стал чувствовать себя увереннее. 

— И до какого момента ты с ним занимался?

— 2-3 года мы вообще плотно работали, а потом я переехал в Серпухов. Он приезжал лет в 14 — закладывали ему силовую базу: как правильно работать на тренажерах, какими растяжками пользоваться, когда надо плавать. Плюс — общались с диетологом. А в 16 лет, став лучшим в детском ЦСКА, он уехал в Америку.

— Ты говорил с ним и по хоккейной части — почему он уехал?

— Он был в ЦСКА с 14 лет. Они взяли 1-е место на Кубке Москвы, выиграли регионы (детское первенство между сборными федеральных округов — Sports.ru), и он стал лучшим по статистике среди всех игроков 2001 года. 

Его отец пришел к тренеру: «Егор вырос в мастерстве, забивает много, он хочет поиграть чуть-чуть на другом уровне, со старшими ребятами. Дайте ему возможность поиграть в «Красной армии». Ему сказали: «Давайте начнем сезон, там посмотрим».

Родители Егора поняли, что его так и не возьмут в «Красную армию». Собрали вещи и поехали в США. Причем сделали акцент на школу — Галина, его мама, рассказывала, как Егор боится получить плохую оценку: могут снять с тренировки в хоккее. 

Он добился успеха – когда Свечников перешел в «Барри Колтс» (юниорская лига Онтарио в Канаде) из «Маскегона» (юниорская лига США), его в «Маскегоне» заменил Афанасьев.

Год в юниорской сборной: Ротенберг ленился, у Свечникова были проблемы с координацией

— Как ты оказался в юниорской сборной?

— К тому моменту через меня прошло много профессиональных хоккеистов, я начал выкладывать тренировки на видео. Мне позвонил главный тренер сборной Александр Зыбин. Он знал, как я веду тренировки, знал, что я умею выстраивать тренировочные процессы для команд и игроков.

— Расскажи об этом.

— Было не по себе: все-таки лучшие ребята России. Второй момент — их было 50 человек. Делили на два состава, мне приходилось одному работать или в зале, или на улице. Остальные тренеры параллельно были на льду. 

Работу делил на циклы. Цикл — это неделя или несколько дней. Сначала — втягивающий. Потом предыгровой — в последние 10 дней перед турниром нагрузки уже должны спадать. Или надо выбрать другое направление: не со штангой прыгать, а работать на велосипедах. Ближе к играм — скоростные тренировки, на которых я старался ребят разгонять. 

В сборной была планерка в 10 вечера. Уже хочется спать, но ты приходишь на отчет к главному тренеру и рассказываешь, что будет завтра: какие упражнения входят в зарядку, что входит в дневную тренировку и что — в вечернюю. Тренер спрашивает: «А зачем это упражнение?». И ты должен обосновать — точно ли это подходит нашим игрокам.

Зыбин меня приучил работать с тетрадью — теперь по сборной, как и по Афанасьеву, у меня есть огромный талмуд.  

Потом через начальника команды я сделал карточки на каждого игрока. Ко мне подходили: не хватает скорости, забились ноги, повредил плечо, как бы лучше восстановиться. Я отчитывался врачам и тренеру — без этого нельзя — и вел карточки. И теперь на этих пацанов, которые играют и в Канаде, и в КХЛ, у меня есть карточки. 

Помню Никита Охотюк приехал из Канады — а у меня записано, что у него такие проблемы. Спрашиваю: «Никит, как дела по этим нюансам»? Он рассказывает, что делал с канадскими тренерами. Я говорю: «Молодец, давай тебя протестируем». Я же не знаю канадского тренера, поэтому проверял. 

— Сколько времени ты провел в сборной U18? 

— Целый сезон. Вот с июля-2017, как мы приняли команду, весь сезон работали. Я даже этапы помню – летний сбор, Глинка, за 10 дней до выезда в Чехию, потом Кубок Вызова, турнир на приз Пяти наций, чемпионат мира. 

— Давай коротко по звездам той команды. 

— Со Свечниковым я познакомился на Пяти нациях в американском Плимуте. Он приехал из молодежки на последний этап отбора перед ЮЧМ в Челябинске. К нему было приковано все внимание — американцы, скауты. Зыбин мне сказал: «Будешь проводить тренировки на земле, сделай акцент на Свечникове. Посмотри, потестируй его, мне нужно понимать, какой он». 

Физически он сложен великолепно. Скоростной, силовой, на льду колоритно выглядел. Покрутил его на разных упражнениях — пришел к выводу, что не хватает ему координации. Чуть-чуть запаздывала смена направления.  

Я занимался с боксерами и хорошо знаю, что такое координация — тренерам сказал, что все у парня есть, но именно ее не хватает. Юрий Бабенко заулыбался: «Это игрок мировой величины, у него все нормально».

— Надо объяснить, что ты имеешь в виду. Допустим, есть Панарин, который очень резко может уйти в сторону. Свечников в этом хуже?

— Да, Панарин заранее знает, куда уйдет. А Андрей более прямолинейный игрок. Он может руками обыграть, корпусом заложить, но ему не хватало там, где надо сыграть коньками. Показать влево, уйти вправо. У него эти моменты были приторможены.

С Подколзиным мы много работали. Он толком не знал ни одного упражнения, даже как правильно в зале со штангой работать. Бег на земле у него был не особо скоростной.

— Поправили это?

— Где-то нагрузку уменьшали. Остальные должны были поднять штангу по 12-14 раз, а ему давали 8. 

— Ты сказал, что у Свечникова проблемы с координацией. Вот у Денисенко их не было, наверное?

— С Денисенко я провел весь сезон: он играл в МХЛ и был доступен для сборной. Уже при подготовке к Глинке, я обратил внимание, что ему все легко давалось. Он крепкий, настырный – и игровик. В зале все делал легко. Пластичность плюс физика — в чем-то даже обходил Свечникова. 

— В этой сборной играл Павел Ротенберг.

— С ним я тоже провел весь сезон. Меня в сборной предупредили: к нему надо найти подход,  специфический парень, которому не всегда хочется делать то, что говорят тренеры. Но мы с ним нашли общий язык. Какие-то моменты подтягивали — надо было поправить катание, выносливость. Физически он был неплох. Самая большая нехватка – лень. Если бы не ленился, был бы приличным игроком.  

— Ты это видел сам? То есть – даешь упражнение, а он не выполняет?

— Ну да, он не выкладывался даже на 80%. Кто-то выкладывался на сто, чтобы остаться — видно горящие глаза. А он мог выложиться и на 50% — его это устраивало. Я знаю, что он может 15-16 раз сделать, а он сделает 10. В этом с ним было тяжело.

— На кого посмотрел из соперников? По юниорам финны здорово сыграли.

— Там Котканиеми выделялся. Меня поражало, что он как будто кроме хоккея ходил в секцию балета. Всегда стоял в наушниках и, будто у него там классика играет, он тянет ноги у станка. Вот человеку выбрали индивидуальную схему подготовки, совместили с общей.

Раньше дети много бегали, играли в футбол, и потому готовы к нагрузкам на суставы. Сейчас – везде с мамой, все зациклены на хоккее

— Ты говорил, что гусиный шаг – не лучшее упражнение для детей. Расшифруй.

— У нас с тобой не было телефонов, из которых мы сейчас не вылезаем. Мы проводили свое детство на улице — бегали, играли в футбол, в казаки-разбойники. Это все было в движении. Наши суставы были готовы к нагрузкам. Когда нам давали гусиный шаг, тяжело было 3-4 детям — им эта нагрузка была не нужна, ее можно было заменить. Остальные в возрасте 8-10 лет переносили ее спокойно. Сейчас дети везде с мамой. Они не знают, что есть футбол, бокс, гимнастика. Все зациклены на хоккее: нужно 3-4 тренировки на льду, плюс прийти к тренеру на ОФП, плюс 3 тренировки на броски. Прибавить школу — и времени не остается ни на что. Мы пришли к тому, что дети – не игровики, а роботы-хоккеисты. 

Сейчас колено нельзя перегружать. У ребенка в 8 лет связка как спичка. Гусиный шаг, прыжки из приседа — это нагрузка в разы больше, чем им надо. В 12 лет связка будет с мизинчик и будет готова к гусиному шагу. А его дали в 7-8 лет. Появляются проблемы — к 12 годам у нас многие с больными коленями. А это уже конец карьеры.

— В чем тут проблема?

— Нет объединенной системы. В Финляндии, Канаде и США при клубах работают сертифицированные тренеры. Если ты выбрал направление ОФП в хоккее — проходишь тесты, заканчиваешь курсы. Нам нужна школа аттестации тренеров по ОФП. Которые должны закрепляться за клубами и допускаться к работе с детьми. Пока этого не будет, не будет вообще никакого ОФП. И мы будем получать сырых игроков на подходе ко всем сборным.  

— Ты про Подколзина сказал, что были проблемы в зале. Сколько еще парней не были готовы к правильной физической работе?

— Я думаю, 50%. И это игроки МХЛ, которые были слабы физически или наоборот, перекачаны. Или здорово накачанный, но с проблемами, или совсем слабенький. Середины нет. Здорово выглядели ребята, которые играли за океаном. 

— Что там делают лучше? 

— Мне наши игроки рассказывали, что там система. Подходит тренер, раздает планы — и ты работаешь будто бы индивидуально, в мини-группах. План — на месяц-два. Если тебе чего-то не хватает, подходишь к тренеру, он тебе допишет, что нужно.  

С финнами я много общался. В их сборной методика на целый сезон, очень силовая. Они постоянно тестировались и выполняли силовые упражнения: нашагивания, сшагивания, лестницы, партнеров таскали – на протяжении всех турниров. И места занимали не выше 4-5. Прилетели тем же составом в Челябинск на ЮЧМ-2018 – и не проиграли ни одной игры. В январе-2019 из этой юниорской сборной на МЧМ не приехал только Котканиеми – и в финале они обыграли американцев.

Я видел как работает академия USNTDP. У них совсем другие тренировки – они намного современнее нас. Мы до сих пор машинах с механической коробкой, а они гоняют на Tesla. Даже Швейцария уже по-другому работает. 

— Если округлить, сколько талантливых парней не доходит до профессионального уровня из-за проблем с ОФП?

— В 12 лет, грубо говоря, 30% детей травмированы, а у 20% отбито желание играть в хоккей. Причем травмированные — это, скорее всего, лучшие, те, кто давал результат тренерам по своему возрасту. На их место в крутых школах придут приезжие или те, кто отсиделся в 3-4 звене.  

Мне показывают видео школы ЦСКА — а они там все перебинтованные. В 14 лет это смешно. Конечно, у нас есть Подколзин, найдется еще 1-2 таких. А остальных хороших мы уже загубили давно.

Может, вы замечали, что у хоккеистов очень большие задницы. Все из-за посадки

Вы знаете, что Крикунов – веселый мужик, который мучает игроков баллонами. Мы узнали у него, как это работает

Фото: РИА Новости/Алексей Куденко; facebook.com/vitalij.ajnetdinov (2,3); twitter.com/MuskegonJacks; a href=»https://globallookpress.com»>globallookpress.com/Joel Marklund/Bildbyrån; fhr.ru; twitter.com/FinhockeyOffice